Российские арабисты в большинстве своем большие поклонники тех режимов, при которых они приезжали работать в эти страны. Им и Саддам Хусейн очень нравился. Они уверяли, что иракский народ любит своего вождя. А в результате ввели в заблуждение собственное руководство.
Среди военных старшего возраста тоже много людей, которые делали карьеру, сотрудничая с Саддамом Хусейном или другими ближневосточными вождями. Они снабжали эти страны оружием, служили там военными советниками. Военные любили ездить в Багдад, потому что там их принимали по-восточному широко, щедро одаривали.
Российские военные убеждали президента, что советское оружие и советская выучка иракской армии заставят американцев захлебнуться в собственной крови. Военные пренебрежительно говорили, что американцы либо убегут с позором после первых жертв, либо завязнут в Ираке, как когда-то во Вьетнаме. Министр обороны Сергей Иванов предсказывал:
— Если американцы пойдут на ковровые бомбардировки, то, конечно, долго Ирак не продержится. А если они будут пытаться воевать малой кровью, аккуратненько, не ввязываясь в крупные столкновения, — исход далеко не ясен. Ведь у Ирака довольно серьезная армия, и она еще не начинала воевать.
Военная победа была достигнута достаточно быстро и с минимальными для атакующей стороны потерями. Выяснилось, что грош цена прогнозам наших военных. Генералы, поначалу растерявшиеся, вновь заговорили о том, что среди иракского руководства были предатели.
А что еще они могут сказать? Бывший начальник генерального штаба Анатолий Квашнин, командуя в первую чеченскую войну объединенной группировкой федеральных сил, при штурме Грозного за один день потерял больше людей и бронетехники, чем американцы за всю операцию в Ираке.
МАЛЬЧИКИ, КОТОРЫХ ЛЮБЯТ НАШИ ПОЛИТИКИ
Похоже, что Путин, который прислушивается к своим военным советникам, оказался совсем не готов к такому повороту событий в Ираке.
Ненависть к Америке, воспитанная советской пропагандой, укоренилась в сердцах и умах российских граждан. Многие ненавидят Соединенные Штаты, хотя эта страна нисколько не виновата в несчастьях, постигших Россию в ХХ столетии. Современные политики охотно подогревают эти чувства, понимая, как легко увлечь за собой этими лозунгами. Причем антиамериканские чувства просыпаются по любому поводу. Даже неудачи российской команды на олимпийских играх в американском городе Солт-Лейк-сити оказались удобным поводом для вспышки ненависти к Соединенным Штатам.
Наши люди по-прежнему рисуют себе очень странную картину мира, в центре которой наша страна — оплот добра и справедливости, а другой полюс — это враждебная всему хорошему Америка. И все, кто против Америки, — наши друзья. «Самый последний советский человек на голову выше лучшего человека Запада», — говорил сталинский соратник Андрей Жданов, который в послевоенном политбюро отвечал за идеологию. И ведь поверили ему…
В плену этой заманчивой картины пребывают не только мало искушенные в политике граждане, но и профессиональные политики и дипломаты. Они не поняли, какие узкоэгоистические мотивы заставили руководителей Франции и Германии выступить против американской политики в Ираке. И решили, что право вето в Совете Безопасности ООН дает возможность поторговаться с Соединенными Штатами и, может быть, что-то выторговать.
В Москве заигрались и в попытке предотвратить войну взялись защищать один из самых одиозных режимов. Свержение Саддама Хусейна отвечало интересам всего мира и России в том числе. Это была война не против Ирака, а против режима Саддама, поэтому иракцы так плохо сражались. Для них это была чужая война.
Антиамериканизм искусственно поддерживается в нашем обществе, хотя он губителен, потому что мешает видеть реальную картину мира и заставляет делать непростительные ошибки во внешней политике, отвлекая от главной задачи — подъема экономики. Амбициозные планы экономического роста, на которых настаивает Путин, требуют хороших отношений с ведущей экономической державой Запада, а не конфронтации.
Устранение Саддама никак не повредило России. Соединенные Штаты нуждались всего лишь в политической поддержке, которую сами неизменно оказывали России. Готовность России наложить вето на американскую резолюцию об Ираке произвела сильное впечатление на американцев. Они задумались, а можно ли верить Москве?
В Соединенных Штатах были потрясены накалом антиамериканских настроений в России, откровенным злорадством по поводу каждой неудачи войск коалиции и поддержкой Саддама, очевидного преступника.
В середине апреля 2003 года, уже после окончания боевых действий, социологи фонда «Общественное мнение» провели опрос. Результаты: только десять процентов опрошенных считали, что американская армия освободила Ирак, семьдесят были уверены, что Соединенные Штаты завоевали страну.
Правда, изменилось отношение к самому Саддаму Хусейну. Если до начала войны две трети российских граждан были уверены, что иракский народ любит своего президента, то после войны их число сократилось вдвое. Все-таки подействовало телевидение, показавшее, с каким наслаждением сами иракцы свергали его статуи…
Когда в середине мая 2003 года в Москву приехал государственный секретарь Пауэлл, президент Путин уже сменил гнев на милость. К приезду Пауэлла, 14 мая, Государственная Дума ратифицировала договор о стратегических наступательных потенциалах. Таково было пожелание Кремля, где решили, что американскому гостю надо продемонстрировать готовность сотрудничать. Поэтому накануне голосования президент Путин пригласил к себе лидеров депутатских фракций.
Обращаясь к Колину Пауэллу, Путин примирительно сказал:
— Мы много говорили и спорили по Ираку, но все-таки нам удалось сохранить фундаментальную основу наших отношений с Соединенными Штатами.
С ответным визитом в Вашингтон улетел министр обороны Сергей Борисович Иванов. Его принял президент Буш, которому московский гость вручил послание Путина. В нем говорилось, что в отношениях между двумя странами «гораздо больше субстанции, которая нас объединяет, нежели тех вопросов, по которым остаются расхождения».
Юбилей родного города Путина оказался удачнейшим поводом организовать встречу двух президентов.
1 июня 2003 года в Санкт-Петербурге Буш-младший и Путин встретились — впервые после иракской войны. Российский президент показал гостю реставрированный Константиновский дворец, после чего начались переговоры. Президенты в окружении ближайших помощников беседовали всего час. Поскольку половина времени уходит на перевод, то разговор был весьма короткий. Эта встреча должна была показать всему миру, что под периодом споров из-за Ирака подведена черта.
Выйдя к журналистам, Владимир Путин не без удовольствия произнес:
— У нас много совпадающих точек зрения. Именно это позволяет мне называть президента Буша своим другом, а ему называть своим другом меня, а не только тот факт, что он мне сам лично нравится. Хотя и это соответствует действительности, мне нравится его семья.
Джордж Буш был столь же любезен:
— Друзья иногда могут ссориться, но быстро преодолевают разногласия и восстанавливают отношения.
Он пригласил Путина в Соединенные Штаты, обещал добиться отмены поправки Джексона-Вэника и — главное — совершенно нейтрально, избегая всякой критики, высказался о Чечне.
Правда, стало ясно, что одной из главных проблем в отношениях обеих стран станет участие России в ядерной программе Ирана.
— Мы считаем, что Россия поступила мудро, — сказал Джордж Буш, — притормозив поставки ядерного топлива в Иран до того момента, пока эта страна не подпишет договор с МАГАТЭ и не составит четкий и ясный график проверок использования топлива.
Накануне приезда Буша российские дипломаты выразили некое неудовольствие действиями иранского правительства в ядерных делах. Но даже на совместной пресс-конференции Путин недовольно заметил:
— Позиции России и Соединенных Штатов по этой проблеме ближе, чем кажется. Но мы против того, чтобы эта проблема использовалась в качестве рычага недобросовестной борьбы с нашими компаниями на иранском рынке.